Последний игумен Валаамского монастыря - уроженец Солигаличского уезда

Подробности

Опубликовано 26.01.2018 21:15

С раннего детства Хрисанф имел особую любовь к Божиему храму, молитве и чтению духовных книг. Читая духовную литературу, Хрисанф не только укреплялся в вере, но и развивал интеллектуальные способности, так что, обучаясь в народном училище, он был одним из лучших учеников. 6 мая 1894 г. Хрисанф прибыл на Валаам; 3 апреля 1897 г. определен в послушники; 5 марта 1905 г. пострижен в монашество; 18 февраля 1908 г. рукоположен во иеродиакона; 28 июня 1910 г. посвящен во иеромонаха. С февраля 1909 г. иеродиакон Харитон исполнял обязанности эконома Валаамской обители. В 1932 г. был утвержден в должности благочинного монастырей Финляндии на пять лет.

Исполняя возложенные на него послушания, о. Харитон все свои силы отдавал служению Церкви. Однако его печалило то обстоятельство, что он практически не имел возможности для уединенной жизни монаха-молитвенника, «ради которой, — как писал сам о. Харитон, — он «отказался было от принятия священного сана, но потом за послушание должен был принять его, а за ним как бы вразрез моим стремлениям и экономскую должность». В связи с этим он просил архиепископа Финляндского Германа освободить его от административных обязанностей, адресовав ему стихотворение. 27 сентября 1932 г. архиепископ Герман освободил иеромонаха Харитона по его просьбе от должности наместника Валаамской обители и благочинного мо­настырей.

О. Харитон поселился в Предтеченском скиту, который называл своим домом:

Люблю Предтечу чрезвычайно;

Он мирен, скромен и красив;

Судьбы его покрыты тайной;

И беден он, и терпелив!

Нет здесь изысканности в пище;

Кой-что варят — и гриб, и боб,

И я в родимом пепелище

Вдали от всех здесь лягу в гроб.

Недолго о. Харитон имел возможность проводить жизнь в молитвенном уединении. После ухода на покой игумена Павлина он был избран настоятелем Валаамского монастыря большинством голосов.

«Будучи старцем и молитвенником, не имея классического образования, но обладая благодатным даром духовного делания, игумен Харитон не пал духом в сложные 1920-30-е гг. Именно этот человек сумел завоевать доверие как братии, так и новых церковных властей тем, что всегда искал пользы монастыря и вверенных ему людей. В 1920-е, когда многие русские православные в Финляндии растерялись, столкнувшись с давлением государства и новой церковной администрации, эконом Харитон обивал пороги различных инстанций, добиваясь разрешения оставить в монастыре “старый” церковный календарь и сохранить монашеские обители от упразднения».

На долю игумена Харитона пришлось самое сложное время в истории обители: эвакуация монастыря в Финляндию и устроение жизни на Новом Валааме.

В письме князю А.В.Оболенскому старец писал: «Половина нашего братства оставила Валаам 20 декабря 1939 г., вторая половина во главе с настоятелем оставила Валаам только тогда, когда корпуса его пылали ярким пламенем от бомб, которые сыпались в центр обители. 4-5 февраля 1940 г. после дневной бомбардировки горели корпуса больницы, церковь Святой Троицы, ризница, библиотека. Под крышей собора удалось затушить зажигательные бомбы и вход из ризницы в собор разрушить, что и спасло собор от всепоедающего пламени. В соборе в последний раз мы отслужили напутственный молебен в поздний вечер, когда зарево пожаров, оглушительный треск и клубы дыма поднимались к небу и тонули в ночной темноте; последняя благоприятствовала для нашего пути через озеро — в смысле ограждения от бомб с воздуха. А небывалый до тех пор мороз сковал такой мост через озеро, что могли ходить грузовики-автомобили... Мы... воз­благодарили Господа, спасшего нас от неизбежной смерти... Теперь... мы приобрели место для нашего жительства, где и устраиваемся. 110 иноков уже живет на новом месте, остальные, около 70 человек, продолжают жить в школах, дожидаясь, когда здесь и для них будет устроено помещение. Приобретенное имение имеет земли 350 десятин, из них пахотной 50 десятин, остальная — под лесом. Место, удаленное от городов и больших селений, что вполне соответствует нашему званию».

После 40 лет пребывания в монастыре игумен Харитон записал в своем дневнике: «Промыслом Божиим при конце моей жизни суждено поставить меня во главе этой Обители, которая... замирает не столько материально, сколько духовно. Духовный распад коренится внутри и выливается наружу, погоняемый и внешними содействующими обстоятельствами. Взирая на то и другое, остается только вопиять: изведи из темницы душу мою, исповедатися Имени Твоему».

Оценивая свой жизненный путь, старец с глубочайшим смирением отмечал, что «жизнь прожита в суете, беспечности и нерадении. Телесный организм ослаб, состарился, душевный не подготовлен для вечной жизни. Осталось только слезно вопиять: прежде даже до конца не погибну, спаси мя!»

При всем своем авторитете, как административном, так и духовном, о. Харитон никогда не пренебрегал мнениями и советами окружающих людей. Он не стес­нялся спрашивать их и у юного послушника, и у неграмотного финского крестьянина. Будучи игуменом, о. Харитон «соединял напряженную деятельность, попечение о хозяйственных нуждах монастыря с высоким молитвенным устроением». Участие в общих послушаниях было для него естественным. Он подавал пример братии и словом, и делом, воодушевляя их на подвиги благочестия.

14/27 октября 1947 г. схиигумен Харитон скончался, приняв перед смертью схиму с оставлением прежнего имени. Погребен на кладбище Финляндского Валаамского монастыря.

Впоследствии князь А.В.Оболенский записал в дневнике: «О. Харитон... был из крестьян, самородок, умный, развитой, образованный духовно, усердный делатель умно-сердечной молитвы Иисусовой и написавший два обширных тома об этой молитве. Властный был и всеми силами поддерживал все устои и традиции монастырские».

о. Харитон не мыслил монашеской жизни без стяжания дара умного делания, которому он учился у старца Агапия и других подвижников: произведения свтт. Игнатия (Брянчанинова) и Феофана Затворника, прпп. Амвросия и Макария Оптинских были для него энциклопедией духовной жизни. Мысли именно этих святых он часто цитировал в своих письмах.

Важнейшей ступенью в жизни духовной, по мысли о. Харитона, является видение своих грехов: «Ка­кое блаженство узреть грехи свои! Какое блаженство смотреть в сердце свое! Кто засмотрится в сердце, тот забудет, что на земле находятся грешники, кроме его одного. Если он взглянет когда на ближнего, то все ему кажутся непорочными, прекрасными, как Ангелы. Глядя в себя, рассматривая свои греховные пятна, он убеждается, что для спасения его едино средство — милость Божия».

По мнению игумена, истинная жизнь человека может быть только в общении с Богом: «Быть причаст­ником этой жизни вечной можно только через упо­добление Богу, отсюда необходимость добрых дел, то есть духовно-нравственного возрастания, но это уподобление возможно только тогда, когда Бог при­дет к человеку, а человек узнает и примет Его. Необ­ходима, следовательно, благодатная помощь Божия и вера во Христа Бога, которая делает возможным совершение спасения.

Основным стремлением земного бытия о. Харитона было стяжание благодати Святого Духа. Совершен­ствуясь в доброделании, он духовно наставлял, поддерживал и помогал не только своим собратьям-монахам, но и всем, кто просил его совета, при этом не считая себя старцем или великим подвижником.

Доныне в Ново-Валаамской обители Финляндии обращаются к произведениям схиигумена Харитона как к энциклопедии духовной жизни.